Viva la Éire
Oct. 31st, 2011 09:33 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
lempiЯ уже говорила, что Ирландия меня преследует. Благодаря ей эта осень...это первая осень, когда я чувствую себя нормально, ибо раньше я осень ненавидела и боялась. Теперь нет, теперь хорошо.
Да, теперь решено без возврата, меня ждет Берлин и родина Йейтса.
А на сон грядущий...
http://www.diary.ru/~drabbl-fest/p168181747.htm#571056294
По-хорошему, стоило остаться ночевать у тетки. Ну, помялась бы немного для приличия, ну, потеснила бы чутка родных, ну, не выспалась бы, слушая монотонный плач маленького Эрда. Зато избежала бы сомнительного удовольствия ковылять сейчас в потемках по лесной дороге, цепляясь
башмаками за спрятавшиеся под палой листвой корни и скользя в покрывшихся тонкой ледяной корочкой лужах. До дому, конечно, рукой подать, а все равно час ходу есть. И корзинка еще эта…
Мили вздохнула и переложила немаленькую ношу в левую руку, при этом, мысленно
отговаривая себя от того, чтобы вытащить еще одно крепкое краснобокое яблоко, из тех, какими оказался щедр в этом году сад тетки Ардис.
Крепкий кисловатый аромат пробивался в стылый воздух даже сквозь накинутую на корзину тряпицу, и девушка, сердясь на саму себя, поджала губы да нарочито решительно отвернулась, принявшись рассматривать высящиеся вдоль дороги стены из пламенеющих деревьев. Было тихо,
безветренно и зябко. Обильно усыпавшие дорогу листья монотонно шуршали под ногами, поблескивая гладкими влажными боками в ясном лунном свете.
Мили поежилась, поправляя на плечах теплую шаль, и утерла рукавом по-осеннему подтекающий нос, прикидывая в уме, сколько еще топать. Путь только что свернул, огибая темное лесное озерцо, а значит, идти оставалось недолго – треть часа, не больше. Приободрившись от этой мысли, девушка улыбнулась самой себе, снова сменила руку и прибавила шаг. Дальше дорога шла по прямой, и только окутывающая ее ночь прятала в темноте спуск с невысокого холма, под которым дожидался Мили родной
маленький хуторок.
Впереди мелодично зашуршали подхваченные ветром листья, поднялись в воздух и закружились, словно обнимая лесной путь пестрым мелькающим кольцом. Мили остановилась. Неловко запахнула на
груди шаль и посмотрела на неподвижные деревья. На застывший вдоль дороги низкий кустарник. Ветра не было. А листья впереди продолжали кружиться растущим вихрем. Мили отступила на шаг и, дернувшись, обернулась. Сердце пропустило удар, но позади, разумеется, никого не оказалось. Ровная просека дороги осталась на месте, и поворот у озерца никуда не делся.
- Померещилось. Конечно, померещилось. – Одними губами прошептала Мили и заставила себя снова посмотреть вперед. Облегченный вздох получился вымученным. – Собачка. Эру, собачка, как ты
меня напугала.
Незнакомый крупный черный пес с вислыми ушами стоял там, где только что кружилась вновь упавшая на дорогу листва, и, опустив большую голову, сосредоточенно водил носом по земле.
- Нашел время поиграть… - Пробормотала Мили и замолчала, потому что «собачка» подняла
голову, внимательно посмотрела на нее горящими в лунном свете глазами, задрала морду к небу и громко призывно завыла.
Молчащий лес взорвался звуком в одно мгновение. Яростные крики, стук копыт, рев рогов
и лязг металла возникли разом и из ниоткуда, расколотили мирную ночную тишину вдребезги и теперь нарастали, приближаясь со стороны оставшегося за спиной темного озерца. Мили будто оцепенела, глядя в ярко-желтые светящиеся песьи глаза. И лишь когда тяжелая корзина выскользнула из
разжавшихся пальцев и упала, больно ударив по ногам, девушка зажмурилась
и с коротким взвизгом бросилась к обочине, чтобы там поскользнуться,
упасть в полную холодной затхлой воды канаву и тогда только поднять голову.
Кавалькада всадников уже вылетела из-за поворота и теперь неслась по лесной дороге. Черный пес тоже сорвался с места и бросился им навстречу, чтобы поравняться с предводителем, на бегу ткнуться мордой в
его сапог, по-щенячьи крутануться на месте и дальше помчаться у самого
стремени. Предводитель на него не взглянул. Пригибаясь к конской шее, он
яростно подгонял зло хрипящее под ним животное и смотрел вперед, будто
гонясь за чем-то видимым одному ему. Мили едва дышала, чувствуя, что
язык прилип к гортани, и она даже не может позвать на помощь, хотя
вопить хотелось так, чтобы остатки листвы упали с деревьев на землю.
Грохочущая вереница всадников поравнялась с ней, и теперь девушка
видела, как блестят в лунном свете обнаженные мечи и копья, как реют
потрепанные знамена, как мелькают искаженные оскалами лица, и как черно с
обращенной к ней стороны обожженное лицо предводителя.
Красно-рыжие листья разлетались в стороны, кровью брызжа из-под конских
копыт и песьих лап, срывались с ветвей от сотрясающего ночь невиданного
крика, воя, зова и летели вслед за всадниками, будто рассыпающиеся
лохмотья плащей. Дорога и лес дрожали, и в такт с ними дрожало где-то в
глотке сердце Мили, которая судорожно сжимала в пальцах мокрый хвост
шали и молила небо и землю, чтобы ее не заметили и не тронули…
Жуткое видение исчезло так же внезапно, как и появилось. Последние
всадники кавалькады, потрясая оружием и древками знамен, скрылись в
сгустившейся темноте, и несуществующий ветер стих вместе со звуками
страшной погони за неведомой добычей.
- Пока не прекратится охота. До конца. – Раздался над головой негромкий насмешливый голос, и
выдохнувшая было Мили еще раз с головой окунулась в холодную воду. –
Ну-ну. Не пугайся так. – Снова донеслось до ее слуха, когда чья-то цепкая рука за шкирку вытащила ее из канавы и поставила на ноги. Но Мили не удержалась, упала на колени, отфыркиваясь и откашливаясь, а
спаситель продолжил. – Эльфы. Глупые существа. Еще глупее людей. Гоняются за призраком цели, будто не видят, что сами давно стали призраками.
- Эльфы? Это не могли быть эльфы. Те добрые и мудрые. – Наконец отплевалась от воды и сора Мили.
- Ко всему тому, что я уже сказал, девочка, эльфы - горделивые самовлюбленные и жестокие твари. Сейчас ты видела самую их суть.
Мили поднялась с земли и помотала головой. Она вся вымокла и дрожала
как осиновый лист, а о том, что осталось от корзинки и высыпавшихся из
нее яблок, было лучше не думать.
- Почему ты так говоришь? И почему ты назвал их призраками?
- Потому что они призраки и есть. Уж в этом вопросе можешь мне доверять.
- В каком с… - Справившись, наконец, с налипшими на лицо волосами
съехавшим на глаза чепцом, Мили посмотрела на своего спасителя и уже только тихо заскулила.
То, что стояло перед ней, больше всего
походило на обтянутый пересохшей кожей остов. Безгубый рот,
провалившиеся внутрь черепа щеки, налитые кровью красные глаза. И только
по этим глазам можно было понять, что существо усмехается, наслаждаясь
произведенным эффектом.
- Согласен, внешний вид так себе. Но хоть что-то. – Остов хмыкнул и развел костлявыми руками. Невольно
попятившаяся Мили успела заметить, что на правой не хватает пальцев. –
Ну же, девочка, не уходи. Я ведь почти спас тебя от страшных эльфов и готов принять любую благодарность.
И снова усмехнулся, но потом вдруг как-то разом сник, глядя куда-то за спину Мили.
- Убирайся. – Прозвучал над ее головой холодный неживой голос, и
зашуршали под лапами перемахнувшего через канаву пса палые листья.
- Мы же не будем сейчас ссориться из смертного ребенка? Вы уже проглядели
добычу, а я- нет. – Не очень уверенно проговорило скелетоподобное
существо, отодвигаясь от обнажившей клыки собаки.
- Убирайся. – Повторил голос, и Мили решилась поднять голову. Предводитель призрачных
всадников, вполне осязаемый на вид возвышался над ней, и черный конь
под ним нетерпеливо храпел, роняя на землю клочья пены и не смущаясь
тем, что его задние копыта опираются на воздух над канавой.
- Заметь, каков тон, девочка. И какова неописуемая эльфийская красота. – Ткнул
имеющимся указательным пальцем остов и попятился еще дальше от рычащего
пса.
«Красоту» Мили заметила еще тогда, когда всадники проносились
мимо нее по дороге. Сейчас их лица не были перекошены гневом, и
уродовало их уже надменная брезгливость и холодная ненависть, с которой
они смотрели на язвящее существо. Но сейчас в них можно было признать
эльфов. Даже в предводителе, который молчал и буравил существо тяжелым
взглядом единственного глаза. Второй вместе со щекой и скулой был будто
щедро замазан густой жирной сажей. Мили сглотнула.
- Скорей! – Нетерпеливо позвал застывшего предводителя другой всадник, едва
удерживая танцующего под ним коня и словно сам едва удерживась от того,
чтобы снова броситься вперед, по-песьи жадно втягивая ночной воздух
тонко вырезанными ноздрями. – Скорее же!
Черный конь, повинуясь
хозяину, шагнул вперед, отпихивая в сторону Мили, и заставляя костлявое
существо попятиться еще дальше в заросли.
- Пошел прочь. – Выплюнул сквозь зубы одноглазый предводитель. Отбросил в сторону полу
огненно-красного плаща и, перегнувшись через лошадиную шею, крепко
ухватил Мили за руку. Прежде чем девушка успела вскрикнуть, ее уже
оторвало от земли и больно швырнуло поперек седла так, что воздух
вырвался из ушибленной груди, и она только глухо закашлялась.
- Едем.
Ветер свистел в кронах постепенно остающихся внизу деревьев, в серебре
хлопающей упряжи и шелке знамен. Играл длинными волосами и будто
освещающим путь всадников плащом летящего впереди предводителя. Выл и
вторил лязгу и звону оружия, разносил по окрестностям бешеное пение
рогов и кличи окруженной тьмой и уносящейся во тьму кавалькады.
Предводитель клонился к шее своего коня и крепко прижимал случайную
добычу к луке седла, жадно всматриваясь в беспросветный путь
единственным глазом. Призыв скачущих следом вторил его собственному
голосу и отвлекал от давно преследующих мыслей: все же это они гонятся
за чем-то или наоборот – бегут сами? Впрочем, разницы не было.
И бег будет продолжаться.
До тех пор, пока не прекратится охота.
До конца.
А знаете, если остаться позади Дикого Гона, он не сможет тебя забрать...
Да, теперь решено без возврата, меня ждет Берлин и родина Йейтса.
А на сон грядущий...
http://www.diary.ru/~drabbl-fest/p168181747.htm#571056294
Кайлте пылает, словно пожар,
И Ниав кличет: Скорей, скорей!
У. Йейтс
И Ниав кличет: Скорей, скорей!
У. Йейтс
По-хорошему, стоило остаться ночевать у тетки. Ну, помялась бы немного для приличия, ну, потеснила бы чутка родных, ну, не выспалась бы, слушая монотонный плач маленького Эрда. Зато избежала бы сомнительного удовольствия ковылять сейчас в потемках по лесной дороге, цепляясь
башмаками за спрятавшиеся под палой листвой корни и скользя в покрывшихся тонкой ледяной корочкой лужах. До дому, конечно, рукой подать, а все равно час ходу есть. И корзинка еще эта…
Мили вздохнула и переложила немаленькую ношу в левую руку, при этом, мысленно
отговаривая себя от того, чтобы вытащить еще одно крепкое краснобокое яблоко, из тех, какими оказался щедр в этом году сад тетки Ардис.
Крепкий кисловатый аромат пробивался в стылый воздух даже сквозь накинутую на корзину тряпицу, и девушка, сердясь на саму себя, поджала губы да нарочито решительно отвернулась, принявшись рассматривать высящиеся вдоль дороги стены из пламенеющих деревьев. Было тихо,
безветренно и зябко. Обильно усыпавшие дорогу листья монотонно шуршали под ногами, поблескивая гладкими влажными боками в ясном лунном свете.
Мили поежилась, поправляя на плечах теплую шаль, и утерла рукавом по-осеннему подтекающий нос, прикидывая в уме, сколько еще топать. Путь только что свернул, огибая темное лесное озерцо, а значит, идти оставалось недолго – треть часа, не больше. Приободрившись от этой мысли, девушка улыбнулась самой себе, снова сменила руку и прибавила шаг. Дальше дорога шла по прямой, и только окутывающая ее ночь прятала в темноте спуск с невысокого холма, под которым дожидался Мили родной
маленький хуторок.
Впереди мелодично зашуршали подхваченные ветром листья, поднялись в воздух и закружились, словно обнимая лесной путь пестрым мелькающим кольцом. Мили остановилась. Неловко запахнула на
груди шаль и посмотрела на неподвижные деревья. На застывший вдоль дороги низкий кустарник. Ветра не было. А листья впереди продолжали кружиться растущим вихрем. Мили отступила на шаг и, дернувшись, обернулась. Сердце пропустило удар, но позади, разумеется, никого не оказалось. Ровная просека дороги осталась на месте, и поворот у озерца никуда не делся.
- Померещилось. Конечно, померещилось. – Одними губами прошептала Мили и заставила себя снова посмотреть вперед. Облегченный вздох получился вымученным. – Собачка. Эру, собачка, как ты
меня напугала.
Незнакомый крупный черный пес с вислыми ушами стоял там, где только что кружилась вновь упавшая на дорогу листва, и, опустив большую голову, сосредоточенно водил носом по земле.
- Нашел время поиграть… - Пробормотала Мили и замолчала, потому что «собачка» подняла
голову, внимательно посмотрела на нее горящими в лунном свете глазами, задрала морду к небу и громко призывно завыла.
Молчащий лес взорвался звуком в одно мгновение. Яростные крики, стук копыт, рев рогов
и лязг металла возникли разом и из ниоткуда, расколотили мирную ночную тишину вдребезги и теперь нарастали, приближаясь со стороны оставшегося за спиной темного озерца. Мили будто оцепенела, глядя в ярко-желтые светящиеся песьи глаза. И лишь когда тяжелая корзина выскользнула из
разжавшихся пальцев и упала, больно ударив по ногам, девушка зажмурилась
и с коротким взвизгом бросилась к обочине, чтобы там поскользнуться,
упасть в полную холодной затхлой воды канаву и тогда только поднять голову.
Кавалькада всадников уже вылетела из-за поворота и теперь неслась по лесной дороге. Черный пес тоже сорвался с места и бросился им навстречу, чтобы поравняться с предводителем, на бегу ткнуться мордой в
его сапог, по-щенячьи крутануться на месте и дальше помчаться у самого
стремени. Предводитель на него не взглянул. Пригибаясь к конской шее, он
яростно подгонял зло хрипящее под ним животное и смотрел вперед, будто
гонясь за чем-то видимым одному ему. Мили едва дышала, чувствуя, что
язык прилип к гортани, и она даже не может позвать на помощь, хотя
вопить хотелось так, чтобы остатки листвы упали с деревьев на землю.
Грохочущая вереница всадников поравнялась с ней, и теперь девушка
видела, как блестят в лунном свете обнаженные мечи и копья, как реют
потрепанные знамена, как мелькают искаженные оскалами лица, и как черно с
обращенной к ней стороны обожженное лицо предводителя.
Красно-рыжие листья разлетались в стороны, кровью брызжа из-под конских
копыт и песьих лап, срывались с ветвей от сотрясающего ночь невиданного
крика, воя, зова и летели вслед за всадниками, будто рассыпающиеся
лохмотья плащей. Дорога и лес дрожали, и в такт с ними дрожало где-то в
глотке сердце Мили, которая судорожно сжимала в пальцах мокрый хвост
шали и молила небо и землю, чтобы ее не заметили и не тронули…
Жуткое видение исчезло так же внезапно, как и появилось. Последние
всадники кавалькады, потрясая оружием и древками знамен, скрылись в
сгустившейся темноте, и несуществующий ветер стих вместе со звуками
страшной погони за неведомой добычей.
- Пока не прекратится охота. До конца. – Раздался над головой негромкий насмешливый голос, и
выдохнувшая было Мили еще раз с головой окунулась в холодную воду. –
Ну-ну. Не пугайся так. – Снова донеслось до ее слуха, когда чья-то цепкая рука за шкирку вытащила ее из канавы и поставила на ноги. Но Мили не удержалась, упала на колени, отфыркиваясь и откашливаясь, а
спаситель продолжил. – Эльфы. Глупые существа. Еще глупее людей. Гоняются за призраком цели, будто не видят, что сами давно стали призраками.
- Эльфы? Это не могли быть эльфы. Те добрые и мудрые. – Наконец отплевалась от воды и сора Мили.
- Ко всему тому, что я уже сказал, девочка, эльфы - горделивые самовлюбленные и жестокие твари. Сейчас ты видела самую их суть.
Мили поднялась с земли и помотала головой. Она вся вымокла и дрожала
как осиновый лист, а о том, что осталось от корзинки и высыпавшихся из
нее яблок, было лучше не думать.
- Почему ты так говоришь? И почему ты назвал их призраками?
- Потому что они призраки и есть. Уж в этом вопросе можешь мне доверять.
- В каком с… - Справившись, наконец, с налипшими на лицо волосами
съехавшим на глаза чепцом, Мили посмотрела на своего спасителя и уже только тихо заскулила.
То, что стояло перед ней, больше всего
походило на обтянутый пересохшей кожей остов. Безгубый рот,
провалившиеся внутрь черепа щеки, налитые кровью красные глаза. И только
по этим глазам можно было понять, что существо усмехается, наслаждаясь
произведенным эффектом.
- Согласен, внешний вид так себе. Но хоть что-то. – Остов хмыкнул и развел костлявыми руками. Невольно
попятившаяся Мили успела заметить, что на правой не хватает пальцев. –
Ну же, девочка, не уходи. Я ведь почти спас тебя от страшных эльфов и готов принять любую благодарность.
И снова усмехнулся, но потом вдруг как-то разом сник, глядя куда-то за спину Мили.
- Убирайся. – Прозвучал над ее головой холодный неживой голос, и
зашуршали под лапами перемахнувшего через канаву пса палые листья.
- Мы же не будем сейчас ссориться из смертного ребенка? Вы уже проглядели
добычу, а я- нет. – Не очень уверенно проговорило скелетоподобное
существо, отодвигаясь от обнажившей клыки собаки.
- Убирайся. – Повторил голос, и Мили решилась поднять голову. Предводитель призрачных
всадников, вполне осязаемый на вид возвышался над ней, и черный конь
под ним нетерпеливо храпел, роняя на землю клочья пены и не смущаясь
тем, что его задние копыта опираются на воздух над канавой.
- Заметь, каков тон, девочка. И какова неописуемая эльфийская красота. – Ткнул
имеющимся указательным пальцем остов и попятился еще дальше от рычащего
пса.
«Красоту» Мили заметила еще тогда, когда всадники проносились
мимо нее по дороге. Сейчас их лица не были перекошены гневом, и
уродовало их уже надменная брезгливость и холодная ненависть, с которой
они смотрели на язвящее существо. Но сейчас в них можно было признать
эльфов. Даже в предводителе, который молчал и буравил существо тяжелым
взглядом единственного глаза. Второй вместе со щекой и скулой был будто
щедро замазан густой жирной сажей. Мили сглотнула.
- Скорей! – Нетерпеливо позвал застывшего предводителя другой всадник, едва
удерживая танцующего под ним коня и словно сам едва удерживась от того,
чтобы снова броситься вперед, по-песьи жадно втягивая ночной воздух
тонко вырезанными ноздрями. – Скорее же!
Черный конь, повинуясь
хозяину, шагнул вперед, отпихивая в сторону Мили, и заставляя костлявое
существо попятиться еще дальше в заросли.
- Пошел прочь. – Выплюнул сквозь зубы одноглазый предводитель. Отбросил в сторону полу
огненно-красного плаща и, перегнувшись через лошадиную шею, крепко
ухватил Мили за руку. Прежде чем девушка успела вскрикнуть, ее уже
оторвало от земли и больно швырнуло поперек седла так, что воздух
вырвался из ушибленной груди, и она только глухо закашлялась.
- Едем.
Ветер свистел в кронах постепенно остающихся внизу деревьев, в серебре
хлопающей упряжи и шелке знамен. Играл длинными волосами и будто
освещающим путь всадников плащом летящего впереди предводителя. Выл и
вторил лязгу и звону оружия, разносил по окрестностям бешеное пение
рогов и кличи окруженной тьмой и уносящейся во тьму кавалькады.
Предводитель клонился к шее своего коня и крепко прижимал случайную
добычу к луке седла, жадно всматриваясь в беспросветный путь
единственным глазом. Призыв скачущих следом вторил его собственному
голосу и отвлекал от давно преследующих мыслей: все же это они гонятся
за чем-то или наоборот – бегут сами? Впрочем, разницы не было.
И бег будет продолжаться.
До тех пор, пока не прекратится охота.
До конца.
А знаете, если остаться позади Дикого Гона, он не сможет тебя забрать...
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2011-10-31 08:30 pm (UTC)Интересно бы покопаться, откуда же изначально пошло это понятие. Есть замечательное произведение "Дикая Охота короля Стаха", затем, в моем любимом Ведьмаке Дикая Охота играет совсем не последнюю роль.. Теперь здесь.. Интересно..
no subject
Date: 2011-11-01 01:46 pm (UTC)no subject
Date: 2011-10-31 08:32 pm (UTC)