Louder than words

Не в хорошем смысле. У других слоев населения это, наверняка, тоже присутствует, просто за студентами я постоянно наблюдаю в живом режиме.

И большинство из них не любопытные. То есть, если в тексте или упражнении им встретилось что-то, чего они не знают (имя человека, название чего угодно, ссылка на что-то), им даже не приходит в голову поискать в интернете, что это такое. Они не могут понять смысл предложения, мучаются, страдают, пытаются угадать, но все равно не догадываются загуглить неизвестное им явление.

Но почему? С таким-то доступом к информации?

Париж для меня начался с Пер-Лашез. Я ехала навестить Уайльда и Моррисона, но поскольку их могилы находятся в разных концах кладбища, мне пришлось пройти его все насквозь.

На нем до сих пор хоронят, там действует крематорий, и, как указывалось в путеводителях, там любят гулять парижане. Странная любовь.

( Смотреть )

Уже не устраивают никаких оргий ни на могиле Уайльда, ни на могиле Моррисона. Но, но...

Релиз-прощание. Релиз потому, что это вряд ли можно назвать самостоятельным альбомом, но и сборником the best of — еще меньше.

Если вот так глянуть, через плечо, то эпоха титанов закончилась именно в 94-м (при всей моей любви к Muse, именно в этом году собравшимся, и при всем уважении к титанам, еще не почившим на лаврах). Неважно, возьмете вы The Division Bell или «MTV Unplugged in New York». Сейчас юные люди не творят себе кумиров, но в этом не столько их заслуга, сколько неспособность "кумиров" стать выразителями чаяний поколения. Поэтому 15-летние пареньки натягивают футболки с Металликой — все преходяще, а Металлика вечна, и если ты еще не kill 'em all, это опять же не твоя заслуга.

Можно называть The Endless River автотрибьютом. Можно монументом самоцитирования. Но факт такой простой, как три аккорда: альбом (ох, да, конечно же, альбом!), в котором из восемнадцати трэков только один — с текстом, стартует с первой строчки в британском чарте, и для этого мало одних только заветных слов Pink Floyd на обложке, тем паче, что их там и нет.

The Endless River состоит по большей части из материала, который был написан во время подготовки The Division Bell, но это нисколько не объясняет того, что слушается он, как старый добрый Atom Heart Mother.

Практический полностью инструментальный, начинающийся трэком Things Left Unsaid и оканчивающийся единственным трэком со словами Louder Than Words (что выглядит такой упоительной игрой то ли в иронию, то ли в последнюю степень серьезности), The Endless River можно назвать квинтэссенцией сути Pink Floyd. Там уже нет ни Барретта, ни Уотерса (которого я люблю больше всех), ни Райта (памяти которого и посвящен альбом), но все же — они — там — есть. В It's What We Do, напевая которую, вдруг продолжаешь призывать по старой памяти: "Shine on, you crazy diamond!" Этот альбом вообще такая игра в угадай. Угадай, к чему отсылает тебя Autumn '68, а к чему — Anisina.

Rolling Stone ограничились доволько короткой рецензией, справедливо полагая, что нечего тут писать, нужно слушать. А Forbes неожиданно решил пофилософствовать:  In an on-demand era such as ours, how did a band so distinctly out of yesterday top (or nearly top) today’s album charts with such meandering, brooding, and above all, instrumental music? There’s an obvious and easy answer: by being Pink Floyd. Fine. But if we accept this answer, we have to ask another series of questions: What does that even mean? What made Pink Floyd so iconic in the first place?

И отвечает на этот вопрос так: If there are two essential ingredients to Pink Floyd, I’d reckon they’d be 1) the aforementioned minor blues, and 2) Englishman telling you, over and over and over again, that you are going to die.

Все это отдает каким-то мещанством. Тринадцать лет назад Кастальский уже ответил на этот вопрос однозначно и недвусмысленно: "Пластинка Pink Floyd имеет начало и финал, — все, что между ними, не задерживается фильтрами сознания, потому что "все, что посередине" имеет ту же природу, что и сознание."

Потому что Pink Floyd — Pink Floyd это сама Музыка и есть.

Отличное число, как ни крути. Я не поехала в выходные домой; так получилось. Но я и без того знаю, каким бывает этот день: по зеленой еще траве гарцуют, помахивая хвостами, кони, журчит, как ручей по камням, французский говор, березы склоняют до земли желтые косы и каменный орел вечно расправляет крылья. А под прозрачным голубым куполом неба над могилой Багратиона ослепительно горит золотой крест.

В воскресенье гуляли с lady_rakiva, которая по случаю поделилась со мной прекрасным афоризмом: "Если ты захочешь расстрелять весь мир, я буду стоять за спиной и подавать патроны". Еще у нас состоялся образцово-показательный диалог: "— Мне очень понравились "12 Апостолов" в Кельне, — говорит она. — А где там? — спрашиваю я. — На Хоймаркте, — отвечает она. — А, поняла, — говорю я". Зато мы не нашли на Пушкинской чего надо было. Я никогда не научусь ориентироваться в центре Москвы.

Неожиданно для самой себя поделилась с ней сокровенный планами на будущее. Нашла отклик — в чем уже неожиданности не было :)

Вечером занималась с братом китайским (попутно мы забили на подготовку к семинару по внешней политике; ну как забили — я поглумилась над концепцией). Оказалось, что я помню больше, чем хочу себе в этом признаться. И мне приятно, что я вижу ошибки в иероглифах — пусть это всего-навсего числительные, но я не забыла. Потом печатала задания для своих студентов и сама же их делала. Узнала много новых слов.

В понедельник после пар встретила подругу, которая преподает на нашей родной кафедре. Мы успели с ней пообщаться по поводу методики преподавания собственно китайского и учебников по теме, и я отправилась в спортмед (уже как на работу туда, чес-слово!), а потом на встречу с еще одной нашей одногруппницей, которая рассказывала мне чудесные истории о Норвегии.

Словом, из-за всех этих встреч, китайского и полночных зависаний в английском, исландском и еще каком-нибудь словаре я который день ложусь спать с полным ощущением того, что я вернулась на первый курс. Разница, конечно, все равно есть, и серьезная, но даже иллюзия этого делает меня если не счастливой, то спокойной.

Я безнадежна. Мне всю ночь снился древневерхненемецкий.

Сегодня снилось, как я купаюсь в море. Балтика, причем. Ох, Калининград зовет, не иначе. Хотя в моей голове он всегда останется Кенигсбергом-Кенигом, а Балтийск - Пиллау, и дело даже не...

И снился дорогой человек. Как-то там твоя жизнь? Верю, что хорошо, в твоем городе просто не может быть плохо, уже 24 года не может, все закончилось и не повторится. Но, кажется, случится с кем-то другим, кого я не знаю и не узнаю никогда, жертву новой стены.

***
В Иностранке снова изменения. Они перетасовали все залы, и теперь там есть огромная читальня, где стоят стеллажи с книгами в открытом доступе. Я зависла в шести (или семи?) шкафах языкознания, просвеченных солнцем, и нашла какие-то милые сердцу мелочи. И листала Босха, сидя на диване.

***
Почему-то сейчас, как никогда, кажется, что у меня есть шанс.

Я никогда не думала, что "Стена" может приобрести актуальность - не музыкальную - при моей жизни. Она всегда была вехой, тем, что закончилось аккурат до меня в этом мире. Это все уже из разряда легенд, анекдотов и строчек в новейшей истории. Не моя эпоха.

Но "Стена" снова звучит так, словно написана сегодня. И если вы дожили до этого дня, не видав еще детей в мясорубке, стоит на это взглянуть.

Mother, should I run for president?
Mother, should I trust the government?
Mother, will they put me in the firing line?



Goodbye, blue sky. I have become comfortably numb.

Дальше остается только The Final Cut, но если актуальным станет он, нас тут уже не будет.

"Матрица" вышла в 1999 году. А в том же году — "Догма". Год спустя — "Танцующая в темноте".

"Брат" — в 97-м. Сход лавины в Кармадонском ущелье был 12 лет назад.

Курта нет с нами уже без малого 20 лет. А первому альбому "Нирваны" в этом году исполнится столько же, сколько и мне. Ровно столько же будет и "Звезде по имени Солнце".

"Алиса" отметила в прошлом году тридцатилетие. Мы поем "Трассу Е-95" уже 17 лет, хотя сама дорога давно переименована.

Не хочу продолжать.

Сегодня снилась ядерная война между Россией и Германией. Я больная на всю голову — у Германии же нет ядерных зарядов.

Пойду-ка слушать "Новые ботинки".