Так уж повелось, что года я считаю от лета до лета. От жизни до жизни.
Очередная жизнь началась положительно насыщенно.
Я открыла купальный сезон (ну и что, что всего минуту!) в отрицательно холодной воде.
Я уже успела помахать руками на сеннике (и кто считает, что валяться на сене - круто, тот фальшивый городской романтик), утилизируя (читай: выкидывая прочь) старое сено.
Я летала. На самолете. Зрела свой родной город и леса. Спасибо Джонатану Ливингстону и моему крестному - человеку с самой лучшей профессией в мире (после космонавта, конечно). Я летала!
Я собирала первую землянику в неожиданном месте, ибо все старые охотничьи угодья разорены.
Я нашла место, где спят бабочки. Это там, где трава выше меня.
Я гадала на ромашках, и собери мы их чуть-чуть больше - мы бы точно попали в Тили-мили-трямдию.
Я, разумеется, перечитала "Кристин". И кстати, в книжных нету Сигрид Унсет (правильно, зачем издавать Нобелевских лауреатов).
Я занималась опасной вещью - разговорами с луной на берегу реки.
Очередная жизнь началась положительно насыщенно.
Я открыла купальный сезон (ну и что, что всего минуту!) в отрицательно холодной воде.
Я уже успела помахать руками на сеннике (и кто считает, что валяться на сене - круто, тот фальшивый городской романтик), утилизируя (читай: выкидывая прочь) старое сено.
Я летала. На самолете. Зрела свой родной город и леса. Спасибо Джонатану Ливингстону и моему крестному - человеку с самой лучшей профессией в мире (после космонавта, конечно). Я летала!
Я собирала первую землянику в неожиданном месте, ибо все старые охотничьи угодья разорены.
Я нашла место, где спят бабочки. Это там, где трава выше меня.
Я гадала на ромашках, и собери мы их чуть-чуть больше - мы бы точно попали в Тили-мили-трямдию.
Я, разумеется, перечитала "Кристин". И кстати, в книжных нету Сигрид Унсет (правильно, зачем издавать Нобелевских лауреатов).
Я занималась опасной вещью - разговорами с луной на берегу реки.