![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Фанфики Норлин Илонвэ. Продолжение
http://norlin-nolde.diary.ru/p95081537.htm
Особенности нолдорской рыбалки.
Белоснежный, крутобокий изящный красавец-корабль плавно покачивался на бирюзовой воде, время от времени касаясь бортом причала, и посматривал с высоты изогнутой лебяжьей шеи сверкающими на солнце глазами-сапфирами. Трандуилу под этим взглядом было немного неуютно, так же как и под подозрительными и настороженными взглядами постепенно собирающихся в сторонке тэлерей.
Переступив с ноги на ногу и еще раз обозрев гигантского лебедя, Его Бывшее Величество решился наконец прервать затянувшийся увлеченный монолог своего спутника, посвященный подробному перечислению частей такелажа. Или как там его.
- Позаимствуем это судно?
Спутник замолчал, прекратил тыкать удочкой в какой-то очередной свисающий то ли ют, то бак и, воздев указательный палец, посмотрел на Трандуила.
- Одолжим. Мы одолжим судно. Позаимствовать – это как в прошлый раз.
По еще больше сгустившимся рядам мореходов прошел шепоток, и синда начал невольно прикидывать пути к отступлению, первый раз за утро подумав, что умудрился влипнуть в какую-то беспрецедентную авантюру.
- Да, и не эту баржу, а что-нибудь поменьше и маневреннее. И с меньшей осадкой. И с меньшим количеством дурно ограненных камней на гальюнной фигуре. И вообще без гальюнной фигуры. И…
Экс-Король хотел было спросить, почему фигура так странно называется, но не успел – позади раздались торопливые шаги, и не очень уверенный голос произнес:
- Здравствуй, Трандуил, здравствуй, …Феанаро.
- Здравствуй, Ольвэ!– Со радостным видом поприветствовал обернувшийся Финвион Владыку Гаваней. – Сколько лет, сколько Эпох. Дашь лодочку покаться?
Трандуил молча кивнул двоюродному деду и, предоставив идеологу авантюры самостоятельно брать быка за рога (или рыбу за жабры?), озадачился вопросом – принимал ли Король участие в покраске очередного лебедя-переростка или же так кардинально побледнел от радостной встречи и неожиданной просьбы, после оглашения которой на причале повисла пауза.
С минуту Ольвэ молча рассматривал гостей, Феанаро как ни в чем ни бывало ожидал ответа, в сторонке безмолвствовал тэлерийский народ, а Трандуил абстрагировано наблюдал.
- Одну лодочку? – Наконец выдавил Король.
- Думаешь, не поместимся? – Финвион окинул скептичным взглядом тщательно экипированное Экс-Величество и пожал плечами. – Вроде должны.
Ольвэ мельком оценил размер походного мешка внучатого племянника и вернулся к разглядыванию самого Феанаро, видимо, повергнувшего его в ностальгические воспоминания об ушедших временах. Или в какие-нибудь ассоциации. Сам Трандуил, собравшись и выйдя рано утром на громкий стук в ворота, слегка удивился, узрев соседа, чем-то отдаленно напомнившего упившегося энтовской водицы хоббита. Наверное, подвернутыми штанами, ощетинившейся торчащими в разные стороны соломинами шляпой и зажатой в зубах травиной. Вид лихой и придурковатый дополнялся двумя удочками, облепленным карманами рюкзаком и сидящим у хозяйских ног здоровым серым котом. Кота тут же представили как Кыся, сказав, что он первым на эльфов не нападает. Трандуил от такого уточнения было опешил, но за время, пока зверь провожал рыбаков до городских ворот и выслушивал заверения, что ему обязательно кого-нибудь поймают, решил, что оно, в общем-то целесообразно.
Вернувшись от свежих воспоминаний к действительности, Ороферион констатировал никуда недевшееся выражение задумчивости на лице Ольвэ и признаки утекающего терпения на лице Феанаро. Кажется, в ситуацию надо было вмешиваться. Трандуил вздохнул, повел затекающими под весом мешка плечами, отряхнул с рукава пушинку и высказался:
- Две.
- Что? – Тэлеро удивленно посмотрел на племянника.
- Две бутылка старого ривенделльского. Первый год Третьей Эпохи.
- Три.
- Одна.
- Две.
- По рукам.
Предсказуемо белый четырехвесельный ялик с утиной головой на носу (после ее осмотра Феанаро высказал предположение, что на тазах и мисках в тэлерийских домах сплошь стрекозы и водомерки) неторопливо шел под попутным ветерком в лиге от тянущегося по правую руку берега. Трандуил, осторожно прислонившись к какой-то маловразумительной мачте, перебирал спутавшуюся снасть и неодобрительно косился на усевшегося на носу Феанаро, рассеянно кидающего чайкам куски булки и что-то высматривающего в водных просторах. Причина экс-королевского неодобрения крылась в недавнем диалоге, сводившимся к тому, что нолдорский принц высказывался о том, что он не сомневался в деловых качествах соседа и том, что тот найдет способ уболтать водоплавающего родича. На это Трандуил сначала второй раз за утро опешил, потом возмутился, а потом сердито полез в мешок за снастями.
- Может надо было твоему родственнику тогда бочонок технического спирта предложить, как думаешь? Разошлись бы миром.
Ороферион поднял взгляд на коварного эксплуататора и хотел было облечь неодобрение в идиоматическую конструкцию, но был прерван.
- А вообще, не смотри на меня так. – Нолдо поднялся, отряхнул со штанов крошки и полез на корму. - Это было удачное сочетание педагогического приема двух «о» - «ошеломить и озадачить» - она всегда срабатывает на детях, женщинах и … таких, как твой дядюшка, и безымянной тактики провокации, которую использует моя дражайшая супруга. При правильном применении безотказно действует на самоуверенных типов. В итоге, как видишь, мы при лодке, в море и на месте. Наслаждайся. – Рогатый потемневший якорь жизнерадостно плюхнулся в воду и споро потащил за собой трос. Утконосый ялик охотно остановился.
- Понятно. – Откликнулся в итоге Трандуил, задумчиво лицезрея бессовестную нолдорскую физиономию, затененную соломенными полями хоббичьей шляпы. Хотя по существу понятно ему было только то, что, видимо, обижаться на Феанаро можно только по его разрешению. Желательно, письменному.
- Но, надо сказать, эффектно… - Пробормотал Феанаро, глядя на успокоившиеся и сглотнувшие пену морские волны. Потом присел на корточки и пощупал треснувший шпангоут – в щели вовсю весело булькала вода.
- Ну что там еще? – Поинтересовался очень мрачный и очень мокрый Трандуил, выжимая волосы и отпихивая прыгающую под ногами скользкую рыбину.
- Ничего хорошего. – Финвион выпрямился, посмотрел на полчаса как повисший парус, на расстояние до берега и по примеру синды высказался в идиоматическом выражении, помянув недобрым слово игривую морскую живность, чешущую плавники о что ни попадя. – Давай-ка, Ваше Вашество, выбрасывай за борт добычу, а то не догребем.
И пока нолдо гремел веслами и бесполезной мачтой, Трандуил успел остервенело выкинуть весь двухчасовой пучеглазый улов, дать зарок на дальнейшие рыбалки (особенно в такой компании!) и произнести еще десяток-другой ругательств.
Следующие минут сорок представляли собой опять же беспрецедентную в трандуиловой жизни гонку на выживания, под конец которой он ворочал веслом исключительно из упрямства и нежелания посрамить синдарскую народность перед нолдорскими зазнайками, которые умудрялись еще и кое-как вычерпывать бадьей споро прибывающую воду и отправлять за борт выломанные скамьи, удочки, сетки, непредусмотрительность сброшенные сапоги (!) и даже покушаться на святое – на вино. Последнее Трандуилу удалось отстоять, пригрозив самоутоплением, должным отяготить феанорову совесть. Если она, конечно, существовала.
В итоге, когда держащийся на честном слове ялик уткнулся утиным носом в песок, Ороферион молча выпустил весло и в прямом смысле плюхнулся на спину, с головой погрузившись в набравшуюся в суденышко воду…
- …жно было и не стараться так, а сразу сигануть за борт. – Вытащенный на берег экс-Король второй раз за день вяло откашливался от соленой воды и старался на смотреть на постигшее его за грехи тяжкие наказание. Выглядящее несколько запыхавшимся наказание сидело на корточках и, качая головой, хлопало Бывшее Величество по спине.
- …подул в сторону Гаваней. Так что мы по мелководью его за каких-нибудь часа за два дотащим.
Несмотря на усталость, Трандуил взревел.
Официально нареченный «Утконосом» ялик остался сохнуть на песке, а озадаченный Ольвэ остался стоять подле него, слушая неодобрительное молчание сгрудившихся за спиной подданных и обдумывая случившееся красноречивое выступление на два голоса на тему «предоставления в пользование некачественной продукции с очевидной целью мстительного устранения нежелательных клиентов». Итогом выступления стало то, что тэлерийский Король незаметно для себя признал и осознал вину, тяжесть, глубину, оказался должным племяннику две бутылки вина и передал «Утконоса» в паевую собственность спевшейся парочки, с обязательством отреставрировать корпус и поставить новое парусное вооружение. Выводом из сложившейся ситуации могло быть только кардинальное решение не иметь никаких материальных дел с племянником и держаться подальше от нолдорского принца. Вообще и в принципе.
А указанная парочка тем временем уже шагала в направлении Тириона, несколько односторонне обсуждая насыщенный день. Трандуил же мысленно хлопал себя по плечу за смелость и красноречие, благодаря которому ялик и он вместе с ним не сдвинулись с места, пока кое-кто не вычерпал из суденышка воду и не залепил подручными материалами щель. Так что обратный путь Ороферион в полудреме блаженствовал в обнимку со спасенной бутылкой вина и в пол уха слушал байки о кораблях и иже с ними.
Анор, тем временем, уже укрылся за горизонтом, оставив за собой оранжево-красный шлейф заката, и белые стены вырастающего из темноты Города серебрил звездный и лунный свет. Трандуил уже равнодушно откинул за спину заволнившиеся от соленой воды бедные волосы и покосился на спутника, умудрившегося не потерять за день свою страшную шляпу.
- Нет, ты как хочешь, но на рыбалку с тобой я больше ни за какие блага.
Феанор в очередной раз нащупал торчащий из нагрудного кармана хвост невезучей рыбешки, застрявшей под скамьей «Утконоса», хмыкнул и пожал плечами:
- Надо придерживаться разнообразия в жизни. В море были, теперь в горы. Я тебе такое ущелье покажу! Когда первый раз в него спускался, два ребра сломал…
http://norlin-nolde.diary.ru/p47153731.htm
Попасть под раздачу
Хуан молчал, как Финрод на допросе. В кое-то веки получивший после возрождения право полноправного «говорения» пес отказывался отвечать на настойчивые расспросы хозяина. Вместо этого он увлеченно вылизывал лапы и игнорировал как нависающего над ним Туркофинвэ, так и трех копошащихся рядом щенят.
Пополнение настигло Первый Дом неожиданно. После завтрака пес, не сказав никому ни слова куда-то делся, а перед обедом направлявшаяся на кухню Нэрданель увидела его лежащим на своем законном месте в прихожей. Каково же было удивление бедной женщины, когда энная часть белого меха отделилась от общего тела и поползла, радостно повизгивая, к ней. С ответным взвизгом эльфийка заняла позицию на стуле и с ужасом наблюдала, как из-за спины дремлющего Хуана появились еще два пушистых комка, на этот раз уже черных и повизгивающих как-то кровожадно, и проследовали по стопам первого. К счастью в этот момент в дверях появился хозяина дома, решивший поинтересоваться, когда его собираются кормить. Правда, Нэрданель на секунду увидела смятение на лице мужа, когда вся эта группа, с утробным хрюком сменила направление движения и двинулась к застывшему на пороге эльфу. Феанаро отступил было на шаг, покосился на высокий подоконник, но взял себя в руки и мужественно направился навстречу неизвестному противнику.
В общем, через пятнадцать минут все семейство в полном составе окружило Хуана молчаливой стеной укора, а непосредственный хозяин пытался выяснить, что все это значит. Пес отмалчивался.
- Это хоть все, или ты еще столько же спиногрызов притащишь? – Со вздохом спросила отошедшая от шока Нэрданель.
Хуан лапу лизать перестал, на повизгивающих на руках у близнецов щенков посмотрел, на отца хозяина покосился и нехотя ответил:
- Еще трое рыжих и один черный.
Левая бровь Феанаро немедленно заняла позицию выше правой.
- Шутка. – Мрачно добавил Хуан. – Это все. Карлос, Антонио и Хосе.
Феанаро вернул свои брови в обычно положение и усмехнулся:
- Надо же, у тебя появилось чувство юмора.
- Меня больше волнует, что у тебя появились … эти. – Нэрданель, поджав губы, ткнула в мохнатых … Хуанионов. – Тебя нам мало. Турко, как хочешь, но в доме я их не потерплю! Забирай на псарню.
Далее последовала волна безграничного возмущения со стороны Хуана, Троицы и близнецов, твердивших что детским организмам будет вредно в таких условиях. Двое старших же стойко поддержали позицию матери и убедительно доказывали все минусы такого резкого увеличения собачьей численности в отдельно взятом особняке. Дискуссия продолжала минут пятнадцать. Потом участники зашедшего в тупик спора утомились и дружно повернулись к воздержавшейся от высказывания своего мнения решающей силе. Успевшая за это время сходить на кухню сила меланхолично жевала третий по счету бутерброд и рассматривала со сдержанным умилением заснувших на полу зверенышей. Через некоторое время глава Дома наконец почувствовал на себе девять выжидающих взглядов, неторопливо стряхнул на пол хлебные крошки с туники, потрепал черного Карлоса по мохнатому уху и к радости большей части споривших огласил приговор:
- Да мне как-то все равно.
Турко вздохнул свободно. До следующего утра.
Следующим утром он обнаружил у себя на кровати отсутствие всех трех хуановых отпрысков, два с половиной отцовских башмака из разных пар со следами беспощадного покусательства и лаконичную записку: «Я передумал».
Турко босиком торопливо спустился вниз, мрачно раздумывая над тем, что теперь делать, и куда именно делись его собственные любимые сапоги.
Вообще-то Хуан серьезных романов на стороне доселе не водил, то ли из-за солидарности с хозяином, то ли из-за каких-то собственных убеждений. Однако некоторое время назад был замечен кем-то из братьев радостно шмыгающим в подкоп под забором. Тогда на это внимания особого не обратили, а сейчас пожинали плоды…
На кухню же опять подтягивалось все семейство. Нэрданель, скрипя зубами, убирала последние следы ночного щенячьего веселья, Хуан с виноватым видом вылизывал опрокинувшего на себя цветочный горшок взъерошенного черного Хосе, Феанаро с задумчивым видом рассматривал парадные сапоги, видимо соображая можно ли хоть с ними что-то сделать, или ситуация безнадежна. Старшие братья молча завтракали.
Как выяснилось в процессе учиненного хозяйкой дома допроса, хуаново сердце было в дребезги разбито некой легкомысленной гончей, которая, оставив ему потомков, сменяла его, такого замечательного и преданного, на борзого кобелька. Жизнь жестока. Несчастный папаша, сначала было решил растить отпрысков в семействе хозяина, однако теперь на него свалилась неумолимая истина о том, что он, видимо, не создан для воспитания детей.
В общем, ситуация не радовала. С тем, что отправлять набезобразившую троицу на псарню все-таки, во-первых, рано, а во-вторых, они все ж таки дети самого пса Оромэ, а не какие-нибудь там, обычные, согласились все. С другой стороны в доме их теперь отказывался держать и сам глава семейства, забравшийся-таки на подоконник оттого, что трио опять начало подбираться к его сапогам (вернее, Турко узнал в них свои, но решил пока промолчать).
Идею подал благоразумный Нельо.
- А что если нам их раздать?
- Куда? – Опешил Хуан.
- Не куда, а кому. Друзьям, соседям, родственникам.
После молчаливого минутного размышления все, включая даже самого папашу, пришли к выводу, что это выход. Правда Хуан поспешил выдвинуть условия: отдавать туда, где нет детей (он мрачно окинул взглядом братьев хозяина), нервных и других собак.
Семейство озадачилось – большинство знакомых отпало хотя бы по одному из признаков…
***
Вообще-то Келеборн животных любил. Но черный щенок, найденным им под дверью в коробке с анонимной запиской: «Это Хосе. Вы с ним поладите. P.S. Уберите повыше цветочные горшки.» вселил в бывшего Хранителя Лориэна смутное беспокойство. То ли оттого, что новый питомец проявил интерес не только к цветочным горшкам, но и к бережно опекаемой Келеборном разросшейся клумбе, то ли оттого, что глаза у него блестели до наглости невинно. Прямо как частенько у некоторых родичей...
***
От чтения экс-короля Северного Лихолесья отвлек радостный вопль сына. Через минуту на террасу вылетел и сам Леголас, держащий в охапке что-то черное, мохнатое и сопящее. Он скороговоркой пояснил, что будущего великого волкодава по имени Карлос ему торжественно подарил сам Келегорм, и что этот волкодав – сын самого Хуана, и что он страшно такому подарку рад.
Трандуил с интересом на животное посмотрел, по холке потрепал, умилился и предусмотрительно подумал, что надо бы убраться из прихожей все свою обувь.
***
То, что это был пресловутый черный нолдорский юмор, Саурон понял после того, как заглянул в коробку.
Феанаро явился под вечер с фирменной ухмылочкой на лице и упомянутой коробкой в руках. И то, и другое ничего хорошего не предвещали, так что майар приготовился к чему-нибудь соответствующему и заранее напрягся. Мастер же долго расспрашивал про достижения Сауроновых трудов, вертел в руках пробы сплавов и заготовки, задавал кучу вопросов, ответы на которые не слушал и вертел по сторонам головой. Наконец, когда бывший Властелин Мордора терпение почти потерял и готов был поинтересоваться истинной причиной такого неожиданного визита напрямую, нолдо заявил, что ему пора домой и поставил коробку на стол.
- Это тебе. От Хуана поклон.
И, ухмыляясь, удалился, бросив на прощание с порога «Можешь не благодарить».
Саурон, мгновенно прикинул, что можно получить в подарок от перводомцев, и с сомнением на коробку посмотрел. Коробка тявкнула. Саурон вздрогнул, вооружился кочергой и, немного поколебавшись, решился осторожно заглянуть внутрь.
Развесивший уши, взъерошенный белый щенок, отчетливо напомнивший майару уменьшенную копию одного знакомого пса, сидел в коробке и блестел оттуда огромными глазюками и биркой на ошейнике – «Антонио». Прилагавшаяся к «подарку» записка гласила: «Если ты будешь хорошо о нем заботится, он станет тебе верным и преданным другом».
Саурон со стоном опустился на пол.
Особенности нолдорской рыбалки.
Белоснежный, крутобокий изящный красавец-корабль плавно покачивался на бирюзовой воде, время от времени касаясь бортом причала, и посматривал с высоты изогнутой лебяжьей шеи сверкающими на солнце глазами-сапфирами. Трандуилу под этим взглядом было немного неуютно, так же как и под подозрительными и настороженными взглядами постепенно собирающихся в сторонке тэлерей.
Переступив с ноги на ногу и еще раз обозрев гигантского лебедя, Его Бывшее Величество решился наконец прервать затянувшийся увлеченный монолог своего спутника, посвященный подробному перечислению частей такелажа. Или как там его.
- Позаимствуем это судно?
Спутник замолчал, прекратил тыкать удочкой в какой-то очередной свисающий то ли ют, то бак и, воздев указательный палец, посмотрел на Трандуила.
- Одолжим. Мы одолжим судно. Позаимствовать – это как в прошлый раз.
По еще больше сгустившимся рядам мореходов прошел шепоток, и синда начал невольно прикидывать пути к отступлению, первый раз за утро подумав, что умудрился влипнуть в какую-то беспрецедентную авантюру.
- Да, и не эту баржу, а что-нибудь поменьше и маневреннее. И с меньшей осадкой. И с меньшим количеством дурно ограненных камней на гальюнной фигуре. И вообще без гальюнной фигуры. И…
Экс-Король хотел было спросить, почему фигура так странно называется, но не успел – позади раздались торопливые шаги, и не очень уверенный голос произнес:
- Здравствуй, Трандуил, здравствуй, …Феанаро.
- Здравствуй, Ольвэ!– Со радостным видом поприветствовал обернувшийся Финвион Владыку Гаваней. – Сколько лет, сколько Эпох. Дашь лодочку покаться?
Трандуил молча кивнул двоюродному деду и, предоставив идеологу авантюры самостоятельно брать быка за рога (или рыбу за жабры?), озадачился вопросом – принимал ли Король участие в покраске очередного лебедя-переростка или же так кардинально побледнел от радостной встречи и неожиданной просьбы, после оглашения которой на причале повисла пауза.
С минуту Ольвэ молча рассматривал гостей, Феанаро как ни в чем ни бывало ожидал ответа, в сторонке безмолвствовал тэлерийский народ, а Трандуил абстрагировано наблюдал.
- Одну лодочку? – Наконец выдавил Король.
- Думаешь, не поместимся? – Финвион окинул скептичным взглядом тщательно экипированное Экс-Величество и пожал плечами. – Вроде должны.
Ольвэ мельком оценил размер походного мешка внучатого племянника и вернулся к разглядыванию самого Феанаро, видимо, повергнувшего его в ностальгические воспоминания об ушедших временах. Или в какие-нибудь ассоциации. Сам Трандуил, собравшись и выйдя рано утром на громкий стук в ворота, слегка удивился, узрев соседа, чем-то отдаленно напомнившего упившегося энтовской водицы хоббита. Наверное, подвернутыми штанами, ощетинившейся торчащими в разные стороны соломинами шляпой и зажатой в зубах травиной. Вид лихой и придурковатый дополнялся двумя удочками, облепленным карманами рюкзаком и сидящим у хозяйских ног здоровым серым котом. Кота тут же представили как Кыся, сказав, что он первым на эльфов не нападает. Трандуил от такого уточнения было опешил, но за время, пока зверь провожал рыбаков до городских ворот и выслушивал заверения, что ему обязательно кого-нибудь поймают, решил, что оно, в общем-то целесообразно.
Вернувшись от свежих воспоминаний к действительности, Ороферион констатировал никуда недевшееся выражение задумчивости на лице Ольвэ и признаки утекающего терпения на лице Феанаро. Кажется, в ситуацию надо было вмешиваться. Трандуил вздохнул, повел затекающими под весом мешка плечами, отряхнул с рукава пушинку и высказался:
- Две.
- Что? – Тэлеро удивленно посмотрел на племянника.
- Две бутылка старого ривенделльского. Первый год Третьей Эпохи.
- Три.
- Одна.
- Две.
- По рукам.
Предсказуемо белый четырехвесельный ялик с утиной головой на носу (после ее осмотра Феанаро высказал предположение, что на тазах и мисках в тэлерийских домах сплошь стрекозы и водомерки) неторопливо шел под попутным ветерком в лиге от тянущегося по правую руку берега. Трандуил, осторожно прислонившись к какой-то маловразумительной мачте, перебирал спутавшуюся снасть и неодобрительно косился на усевшегося на носу Феанаро, рассеянно кидающего чайкам куски булки и что-то высматривающего в водных просторах. Причина экс-королевского неодобрения крылась в недавнем диалоге, сводившимся к тому, что нолдорский принц высказывался о том, что он не сомневался в деловых качествах соседа и том, что тот найдет способ уболтать водоплавающего родича. На это Трандуил сначала второй раз за утро опешил, потом возмутился, а потом сердито полез в мешок за снастями.
- Может надо было твоему родственнику тогда бочонок технического спирта предложить, как думаешь? Разошлись бы миром.
Ороферион поднял взгляд на коварного эксплуататора и хотел было облечь неодобрение в идиоматическую конструкцию, но был прерван.
- А вообще, не смотри на меня так. – Нолдо поднялся, отряхнул со штанов крошки и полез на корму. - Это было удачное сочетание педагогического приема двух «о» - «ошеломить и озадачить» - она всегда срабатывает на детях, женщинах и … таких, как твой дядюшка, и безымянной тактики провокации, которую использует моя дражайшая супруга. При правильном применении безотказно действует на самоуверенных типов. В итоге, как видишь, мы при лодке, в море и на месте. Наслаждайся. – Рогатый потемневший якорь жизнерадостно плюхнулся в воду и споро потащил за собой трос. Утконосый ялик охотно остановился.
- Понятно. – Откликнулся в итоге Трандуил, задумчиво лицезрея бессовестную нолдорскую физиономию, затененную соломенными полями хоббичьей шляпы. Хотя по существу понятно ему было только то, что, видимо, обижаться на Феанаро можно только по его разрешению. Желательно, письменному.
- Но, надо сказать, эффектно… - Пробормотал Феанаро, глядя на успокоившиеся и сглотнувшие пену морские волны. Потом присел на корточки и пощупал треснувший шпангоут – в щели вовсю весело булькала вода.
- Ну что там еще? – Поинтересовался очень мрачный и очень мокрый Трандуил, выжимая волосы и отпихивая прыгающую под ногами скользкую рыбину.
- Ничего хорошего. – Финвион выпрямился, посмотрел на полчаса как повисший парус, на расстояние до берега и по примеру синды высказался в идиоматическом выражении, помянув недобрым слово игривую морскую живность, чешущую плавники о что ни попадя. – Давай-ка, Ваше Вашество, выбрасывай за борт добычу, а то не догребем.
И пока нолдо гремел веслами и бесполезной мачтой, Трандуил успел остервенело выкинуть весь двухчасовой пучеглазый улов, дать зарок на дальнейшие рыбалки (особенно в такой компании!) и произнести еще десяток-другой ругательств.
Следующие минут сорок представляли собой опять же беспрецедентную в трандуиловой жизни гонку на выживания, под конец которой он ворочал веслом исключительно из упрямства и нежелания посрамить синдарскую народность перед нолдорскими зазнайками, которые умудрялись еще и кое-как вычерпывать бадьей споро прибывающую воду и отправлять за борт выломанные скамьи, удочки, сетки, непредусмотрительность сброшенные сапоги (!) и даже покушаться на святое – на вино. Последнее Трандуилу удалось отстоять, пригрозив самоутоплением, должным отяготить феанорову совесть. Если она, конечно, существовала.
В итоге, когда держащийся на честном слове ялик уткнулся утиным носом в песок, Ороферион молча выпустил весло и в прямом смысле плюхнулся на спину, с головой погрузившись в набравшуюся в суденышко воду…
- …жно было и не стараться так, а сразу сигануть за борт. – Вытащенный на берег экс-Король второй раз за день вяло откашливался от соленой воды и старался на смотреть на постигшее его за грехи тяжкие наказание. Выглядящее несколько запыхавшимся наказание сидело на корточках и, качая головой, хлопало Бывшее Величество по спине.
- …подул в сторону Гаваней. Так что мы по мелководью его за каких-нибудь часа за два дотащим.
Несмотря на усталость, Трандуил взревел.
Официально нареченный «Утконосом» ялик остался сохнуть на песке, а озадаченный Ольвэ остался стоять подле него, слушая неодобрительное молчание сгрудившихся за спиной подданных и обдумывая случившееся красноречивое выступление на два голоса на тему «предоставления в пользование некачественной продукции с очевидной целью мстительного устранения нежелательных клиентов». Итогом выступления стало то, что тэлерийский Король незаметно для себя признал и осознал вину, тяжесть, глубину, оказался должным племяннику две бутылки вина и передал «Утконоса» в паевую собственность спевшейся парочки, с обязательством отреставрировать корпус и поставить новое парусное вооружение. Выводом из сложившейся ситуации могло быть только кардинальное решение не иметь никаких материальных дел с племянником и держаться подальше от нолдорского принца. Вообще и в принципе.
А указанная парочка тем временем уже шагала в направлении Тириона, несколько односторонне обсуждая насыщенный день. Трандуил же мысленно хлопал себя по плечу за смелость и красноречие, благодаря которому ялик и он вместе с ним не сдвинулись с места, пока кое-кто не вычерпал из суденышка воду и не залепил подручными материалами щель. Так что обратный путь Ороферион в полудреме блаженствовал в обнимку со спасенной бутылкой вина и в пол уха слушал байки о кораблях и иже с ними.
Анор, тем временем, уже укрылся за горизонтом, оставив за собой оранжево-красный шлейф заката, и белые стены вырастающего из темноты Города серебрил звездный и лунный свет. Трандуил уже равнодушно откинул за спину заволнившиеся от соленой воды бедные волосы и покосился на спутника, умудрившегося не потерять за день свою страшную шляпу.
- Нет, ты как хочешь, но на рыбалку с тобой я больше ни за какие блага.
Феанор в очередной раз нащупал торчащий из нагрудного кармана хвост невезучей рыбешки, застрявшей под скамьей «Утконоса», хмыкнул и пожал плечами:
- Надо придерживаться разнообразия в жизни. В море были, теперь в горы. Я тебе такое ущелье покажу! Когда первый раз в него спускался, два ребра сломал…
http://norlin-nolde.diary.ru/p47153731.htm
Попасть под раздачу
Хуан молчал, как Финрод на допросе. В кое-то веки получивший после возрождения право полноправного «говорения» пес отказывался отвечать на настойчивые расспросы хозяина. Вместо этого он увлеченно вылизывал лапы и игнорировал как нависающего над ним Туркофинвэ, так и трех копошащихся рядом щенят.
Пополнение настигло Первый Дом неожиданно. После завтрака пес, не сказав никому ни слова куда-то делся, а перед обедом направлявшаяся на кухню Нэрданель увидела его лежащим на своем законном месте в прихожей. Каково же было удивление бедной женщины, когда энная часть белого меха отделилась от общего тела и поползла, радостно повизгивая, к ней. С ответным взвизгом эльфийка заняла позицию на стуле и с ужасом наблюдала, как из-за спины дремлющего Хуана появились еще два пушистых комка, на этот раз уже черных и повизгивающих как-то кровожадно, и проследовали по стопам первого. К счастью в этот момент в дверях появился хозяина дома, решивший поинтересоваться, когда его собираются кормить. Правда, Нэрданель на секунду увидела смятение на лице мужа, когда вся эта группа, с утробным хрюком сменила направление движения и двинулась к застывшему на пороге эльфу. Феанаро отступил было на шаг, покосился на высокий подоконник, но взял себя в руки и мужественно направился навстречу неизвестному противнику.
В общем, через пятнадцать минут все семейство в полном составе окружило Хуана молчаливой стеной укора, а непосредственный хозяин пытался выяснить, что все это значит. Пес отмалчивался.
- Это хоть все, или ты еще столько же спиногрызов притащишь? – Со вздохом спросила отошедшая от шока Нэрданель.
Хуан лапу лизать перестал, на повизгивающих на руках у близнецов щенков посмотрел, на отца хозяина покосился и нехотя ответил:
- Еще трое рыжих и один черный.
Левая бровь Феанаро немедленно заняла позицию выше правой.
- Шутка. – Мрачно добавил Хуан. – Это все. Карлос, Антонио и Хосе.
Феанаро вернул свои брови в обычно положение и усмехнулся:
- Надо же, у тебя появилось чувство юмора.
- Меня больше волнует, что у тебя появились … эти. – Нэрданель, поджав губы, ткнула в мохнатых … Хуанионов. – Тебя нам мало. Турко, как хочешь, но в доме я их не потерплю! Забирай на псарню.
Далее последовала волна безграничного возмущения со стороны Хуана, Троицы и близнецов, твердивших что детским организмам будет вредно в таких условиях. Двое старших же стойко поддержали позицию матери и убедительно доказывали все минусы такого резкого увеличения собачьей численности в отдельно взятом особняке. Дискуссия продолжала минут пятнадцать. Потом участники зашедшего в тупик спора утомились и дружно повернулись к воздержавшейся от высказывания своего мнения решающей силе. Успевшая за это время сходить на кухню сила меланхолично жевала третий по счету бутерброд и рассматривала со сдержанным умилением заснувших на полу зверенышей. Через некоторое время глава Дома наконец почувствовал на себе девять выжидающих взглядов, неторопливо стряхнул на пол хлебные крошки с туники, потрепал черного Карлоса по мохнатому уху и к радости большей части споривших огласил приговор:
- Да мне как-то все равно.
Турко вздохнул свободно. До следующего утра.
Следующим утром он обнаружил у себя на кровати отсутствие всех трех хуановых отпрысков, два с половиной отцовских башмака из разных пар со следами беспощадного покусательства и лаконичную записку: «Я передумал».
Турко босиком торопливо спустился вниз, мрачно раздумывая над тем, что теперь делать, и куда именно делись его собственные любимые сапоги.
Вообще-то Хуан серьезных романов на стороне доселе не водил, то ли из-за солидарности с хозяином, то ли из-за каких-то собственных убеждений. Однако некоторое время назад был замечен кем-то из братьев радостно шмыгающим в подкоп под забором. Тогда на это внимания особого не обратили, а сейчас пожинали плоды…
На кухню же опять подтягивалось все семейство. Нэрданель, скрипя зубами, убирала последние следы ночного щенячьего веселья, Хуан с виноватым видом вылизывал опрокинувшего на себя цветочный горшок взъерошенного черного Хосе, Феанаро с задумчивым видом рассматривал парадные сапоги, видимо соображая можно ли хоть с ними что-то сделать, или ситуация безнадежна. Старшие братья молча завтракали.
Как выяснилось в процессе учиненного хозяйкой дома допроса, хуаново сердце было в дребезги разбито некой легкомысленной гончей, которая, оставив ему потомков, сменяла его, такого замечательного и преданного, на борзого кобелька. Жизнь жестока. Несчастный папаша, сначала было решил растить отпрысков в семействе хозяина, однако теперь на него свалилась неумолимая истина о том, что он, видимо, не создан для воспитания детей.
В общем, ситуация не радовала. С тем, что отправлять набезобразившую троицу на псарню все-таки, во-первых, рано, а во-вторых, они все ж таки дети самого пса Оромэ, а не какие-нибудь там, обычные, согласились все. С другой стороны в доме их теперь отказывался держать и сам глава семейства, забравшийся-таки на подоконник оттого, что трио опять начало подбираться к его сапогам (вернее, Турко узнал в них свои, но решил пока промолчать).
Идею подал благоразумный Нельо.
- А что если нам их раздать?
- Куда? – Опешил Хуан.
- Не куда, а кому. Друзьям, соседям, родственникам.
После молчаливого минутного размышления все, включая даже самого папашу, пришли к выводу, что это выход. Правда Хуан поспешил выдвинуть условия: отдавать туда, где нет детей (он мрачно окинул взглядом братьев хозяина), нервных и других собак.
Семейство озадачилось – большинство знакомых отпало хотя бы по одному из признаков…
***
Вообще-то Келеборн животных любил. Но черный щенок, найденным им под дверью в коробке с анонимной запиской: «Это Хосе. Вы с ним поладите. P.S. Уберите повыше цветочные горшки.» вселил в бывшего Хранителя Лориэна смутное беспокойство. То ли оттого, что новый питомец проявил интерес не только к цветочным горшкам, но и к бережно опекаемой Келеборном разросшейся клумбе, то ли оттого, что глаза у него блестели до наглости невинно. Прямо как частенько у некоторых родичей...
***
От чтения экс-короля Северного Лихолесья отвлек радостный вопль сына. Через минуту на террасу вылетел и сам Леголас, держащий в охапке что-то черное, мохнатое и сопящее. Он скороговоркой пояснил, что будущего великого волкодава по имени Карлос ему торжественно подарил сам Келегорм, и что этот волкодав – сын самого Хуана, и что он страшно такому подарку рад.
Трандуил с интересом на животное посмотрел, по холке потрепал, умилился и предусмотрительно подумал, что надо бы убраться из прихожей все свою обувь.
***
То, что это был пресловутый черный нолдорский юмор, Саурон понял после того, как заглянул в коробку.
Феанаро явился под вечер с фирменной ухмылочкой на лице и упомянутой коробкой в руках. И то, и другое ничего хорошего не предвещали, так что майар приготовился к чему-нибудь соответствующему и заранее напрягся. Мастер же долго расспрашивал про достижения Сауроновых трудов, вертел в руках пробы сплавов и заготовки, задавал кучу вопросов, ответы на которые не слушал и вертел по сторонам головой. Наконец, когда бывший Властелин Мордора терпение почти потерял и готов был поинтересоваться истинной причиной такого неожиданного визита напрямую, нолдо заявил, что ему пора домой и поставил коробку на стол.
- Это тебе. От Хуана поклон.
И, ухмыляясь, удалился, бросив на прощание с порога «Можешь не благодарить».
Саурон, мгновенно прикинул, что можно получить в подарок от перводомцев, и с сомнением на коробку посмотрел. Коробка тявкнула. Саурон вздрогнул, вооружился кочергой и, немного поколебавшись, решился осторожно заглянуть внутрь.
Развесивший уши, взъерошенный белый щенок, отчетливо напомнивший майару уменьшенную копию одного знакомого пса, сидел в коробке и блестел оттуда огромными глазюками и биркой на ошейнике – «Антонио». Прилагавшаяся к «подарку» записка гласила: «Если ты будешь хорошо о нем заботится, он станет тебе верным и преданным другом».
Саурон со стоном опустился на пол.